Стихи Жермена Нуво, Анри Леве, Фернандо Пессоа
(В кн.:
Матиас Энар. «Компас». М.:
Иностранка. 2018)
|
Germain Nouveau |
Жермен Нуво |
[“Fou”]
[Que je sois un fou, qu'on le dise,
Je trouve ça tout naturel,
Ayant eu ma part de bêtise
Et commis plus d'une sottise,
Depuis que je suis... temporel.
Je suis un fou, quel avantage,
Madame ! un fou, songez-y bien,
Peut crier... se tromper d'étage,
Vous proposer... le mariage,
On ne lui dira jamais rien,
C'est un fou ; mais lui peut tout dire,
Lâcher parfois un terme vil,
Dans ce cas le mieux c'est d'en rire,
Se fâcher serait du délire,
À quoi cela servirait-il ?
C'est un fou. Si c'est un bonhomme
Laissant les gens à leurs métiers,
Peu contrariant, calme... en somme,
Distinguant un nez d'une pomme,
On lui pardonne volontiers.
Donc, je suis fou, je le révèle.
Nous l'avons, Madame, en dormant,
Comme dit l'autre, échappé belle ;
J'aime mieux être un sans cervelle
Que d'être un sage, assurément.
Songez donc ! si j'étais un sage,
Je fuirais les joyeux dîners ;
Je n'oserais voir ton corsage ;
J'aurais un triste et long visage
Et des lunettes sur le nez ;
Mais, je ne suis qu'un fou, je danse,
Je tambourine avec mes doigts
Sur la vitre de l'existence.
Qu'on excuse mon insistance,
C'est un fou qu'il faut que je sois !
C'est trop fort, me dit tout le monde,
Qu'est-ce que vous nous chantez là ?
Pourquoi donc, partout à la ronde,
À la brune comme à la blonde,
Parler de la sorte ? — Ah ! voilà !
Je vais même plus loin, personne
Ne pourra jamais me guérir,
Ni la sagesse qui sermonne,
Ni le bon Dieu, ni la Sorbonne,
Et c'est fou que je veux mourir.]
C'est fou que je mourrai du reste,
Mais oui, Madame, j'en suis sûr,
Et d'abord... de ton moindre geste,
Fou... de ton passage céleste
Qui laisse un parfum de fruit mûr,
De ton allure alerte et franche,
Oui, fou d'amour, oui, fou d'amour,
Fou de ton sacré... coup de hanche,
Qui vous fiche au cœur la peur... blanche,
Mieux... qu'un roulement de tambour ;
[Fou de ton petit pied qui vole
Et que je suivrais n'importe où,
Je veux dire... au Ciel ;... ma parole!
J'admire qu'on ne soit pas folle,
Je plains celui qui n'est pas fou.]
|
[«Безумие»]
[Что я безумен, не скрывал, –
Вполне естественно, о да:
Мой вклад в безумие не мал,
Я дров немало наломал,
Что ж, я ведь здесь… не навсегда.
Какое счастье, я дурак,
Мадам! представь, ведь я – того…
Могу кричать… нажраться так,
Чтоб предложить тебе… да, брак, –
Никто не скажет ничего:
Безумье; скажешь всё про них,
Поиздеваешься слегка, –
Все только посмеются: псих, –
Не обозлит он малых сих,
Покрутят пальцем у виска.
Он псих. И что? – соринка в глаз…
Короче, идиот, шут с ним,
Пусть будет тем, кто есть сейчас.
Виновны те, кто выше нас,
А это… это мы простим.
Да, псих я. До скончанья дней,
Мадам, быть мудрым? – нет, шалишь!
Я рад безмозглости моей;
Будь я немного поумней,
Я бы сбежал, пока ты спишь.
Будь я в уме, прикинь сама,
Пришла б на ум такая блажь!
С лицом, ответственным весьма,
Я не сходил бы так с ума,
Взглянуть не смея за корсаж.
Нет, я весь мир хочу обнять,
Парить – во сне и наяву.
И не устану повторять –
Прости, что я скажу опять:
Безумье, что еще живу!
Твердят мне – что ты нам поешь?
Не надо все-таки ля-ля,
Брюнетка не блондинка всё ж,
А ты своим пургу несешь,
Скажи, зачем? – Ах! вуаля!
Безумие покинуть плоть,
Уйти, исчезнуть без следа
Никто не сможет побороть,
Никто – ни мудрость, ни Господь,
Поверь, никто и никогда.]
Безумье, что умру, – и всё ж,
Увы, Мадам, сомнений нет.
Но прежде… бред: вот ты идешь…
Безумье… над землей плывешь
И оставляешь звёздный след;
Летящих бёдер каждый шаг –
Да, я безумен, от любви, –
В такой вгоняет ужас… страх,
Что сердце ухает в ушах
Под барабанный бой в крови;
[Ах, эта ножка так легка!
И я за ней – за край времён,
На Небеса, за облака!..
Но не безумна ты пока.
Мне жаль того, кто не влюблён.]
|
| [Benoît Joseph Labre – passage du poème “Humilité”] C'est Dieu qui
conduisait à Rome,
Mettant un bourdon dans sa main,
Ce saint qui ne fut qu'un pauvre homme,
Hirondelle de grand chemin,
Qui laissa tout son coin de terre,
Sa cellule de solitaire.
Et la soupe du monastère,
Et son banc qui chauffe au soleil,
Sourd à son siècle, à ses oracles,
Accueilli des seuls tabernacles,
Mais vêtu du don des miracles
Et coiffé du nimbe vermeil.
|
[Бенедикт Иосиф Лабр
– из поэмы «Смирение»] Сам Господь повел его в
Рим,
Посох странника в руку вложил.
Тот святой был бедным, худым,
Словно вольная птица жил:
Он покинул земли уголок,
Свою келью, где был одинок,
Монастырского корма шматок
И, к оракулам века глухой
И понятный лишь для Небес,
Наделенный даром чудес,
Через дол он пошел и лес, –
Алый нимб над его головой.
|
| [La 1e strophe du sonnet “Kathoum”]
Oh! peindre tes cheveux du bleu de la fumée,
Ta peau dorée et d’un ton tel qu’on croit y voir presque
Une rose brûlée! et ta chair embaumée,
Dans les grands linges d’ange, ainsi qu’en une fresque.
|
[Первая строфа сонета «Катум»]
О! вкруг твоих волос пишу лазурный фон,
Тон кожи – золотой, неяркий и нерезкий,
Как роза чайная! – и белый твой хитон…
Ты ангел во плоти, сошедший с древней фрески.
|
|
Henry Jean-Marie Levet |
Анри Жан-Мари Леве |
| [La 1e strophe du sonnet “Outwards”]
L’Armand-Behic (des Messageries maritimes),
File quatorze noeuds sur l’ocean Indien…
Le soleil se couche en des confitures de crimes,
Dans cette mer plate comme avec la main.
|
[Первая строфа сонета “Outwards”]
«Арман-Беик» быстроходный,
покинув Марсель,
В океане Индийском стал мили морские считать…
Солнце заходит, садится в кровавый кисель,
В это плоское море, в эту преступную гладь.
|
| [Égypte.
– Port-Saïd. – En rade]
A Gabriel Fabre
On regarde briller les feux de Port-Saide,
Comme les Juifs regardaient la Terre promise;
Car on ne peut debarquer c’est interdit
– Parait-il – par la convention de Venise
A ceux du pavillon jaune de quarantaine.
On n’ira pas a terre calmer ses sens inquets
Ni faire provision de photos obscenes
Et de cet excellent tabac de Latakieh…
Poete, on eut aime, pendant la courte escale
Fouler une heure ou deux le sol des Pharaons
Au lieu d’ecouter miss Florence Marshall
Chanter “The Belle of New York”,
au salon…
|
[Египет.–
Порт-Саид.– На рейде] Габриелю Фабру
Так зовет, блестит огнями Порт-Саид,
Как звала Обетованная Земля:
По Конвенции, на берег путь закрыт,
Не сойти на дебаркадер с корабля,
У кого на мачте реет желтый флаг
Карантинным запрещающим значком,
Ни развлечься, ни разжиться тем никак
Фото-порно, латакийским табачком…
И поэт, что на стоянках здесь бывал,
Лучше бы часок-другой бродил в порту,
А не слушал песню мисс Флоренс Маршалл
«Красотка из Нью-Йорка», на борту...
|
|
Fernando Pessoa |
Фернандо Пессоа |
|
* * *
La joie suit la douleur, et la douleur la joie.
Nous buvons du vin car c’est fete, parfois
Nous buvons du vin dans la grande douleur.
Mais de l’un ou de l’autre vin, il en reste quoi?
* * *
Tu bois du vin, tu es face a la verite
Devant les souvenirs de tes jours en alles
Les saisons de la rose, les amis enivres.
Dans cette triste coupe tu bois l’eternite.
* * *
Verse-moi de ce vin, que je lui dise adieu
Adieu au nectar rose comme tes joues en feu
Las, mon repentir est aussi droit et sincere
Que l’arabesque des boucles de tes cheveux.
* * *
Apres les roses, echansons, tu a verse
Le vin dans ma coupe et tu t’es eloigne.
Qui est рlus fleur que toi, qui t’es enfui?
Qui est plus vin que toi, qui t’es refuse?
* * *
C’est l’avant l’opium que mon ame est souffrante.
Sentir la vie: convalescence, declin
Alors je vais chercher dans l’opium qui console
Un Orient a l’orient de l’Orient
* * *
On dit que le bon Khayyam repose
A Nisapour parmi les frangrantes roses
Mais ce n’est pas Khayyam qui git la-bas,
C’est ici qu’il se trouve, et c’est lui nos roses.
|
* * *
То боль, то радость – этим жизнь полна.
Мы пьем вино на празднике, до дна.
Мы пьем вино и в беспросветном горе.
Но что нам остается от вина?
* * *
Ты пьешь вино, то правда или ложь –
Твой застит взор мираж ушедших дней:
Цветенье роз, веселый круг друзей.
Ты из печальной чаши вечность пьешь.
* * *
Ты на прощанье мне вина налей,
Что щек твоих горящих розовей.
Прости – прошу я, так чистосердечно,
Как искренен протест твоих кудрей.
* * *
О виночерпий, с лепестками роз
Вина налил мне в чащу и поднес.
Пьяней вина и всех цветов прекрасней
Не ты ли, кто сбежал? – вот в чем вопрос.
* * *
Еще я не курил – душа была больна.
Но жить хочу, летать: и вверх, и вниз…
Что ж, утешенье опиум мне даст.
Восточнее Востока мой Восток.
* * *
Пусть злые языки вещают нам,
Что опочил давно мудрец Хайям
И спит средь роз в далеком Нишапуре, –
Он здесь, Хайям, он в сердце, а не там.
© Анатолий Поляков, перевод, 2018 |
|
